Рыбалка на другой планете - Страница 27

– Как это? – не понимал я.

– Все очень просто, – начал объяснять мне Кур, – есть система передачи информации при помощи электромагнитных волн. Мы установили, что волна имеет атомную структуру, как и все то, из чего создано все сущее. Таким образом, если необходимый предмет превратить в волну, то его можно перемещать на огромные расстояния очень быстро и без потери качества. Человек тоже является таким предметом. Платформа превращает нас и себя в атомы и отправляет по месту назначения. Платформа на Лобарии уже установлена на центральной площади. Нас ждет торжественная встреча. Летим!

Я встал на платформу и ничего не почувствовал, кроме волны тепла, поднимавшейся от ног к голове. Затем тепло опустилось от головы к ногам, и я увидел себя на большой площади, заполненной народом. Бравурно звучал оркестр и сильный голос пел:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,Преодолеть пространство и простор,Нам разум дал стальные руки-крылья,А вместо сердца – пламенный моторВсе выше, и выше, и вышеСтремим мы полет наших птиц,И в каждом пропеллере дышитСпокойствие наших границ.

Над толпой колыхались красные транспаранты с большими буквами, написанными белилами:

СЛАВА ПОКОРИТЕЛЯМ КОСМОСА!!!

НАРОД И ПАРТИЯ ЕДИНЫ!

ПАРТИЯ – ВДОХНОВИТЕЛЬ И ОРГАНИЗАТОР ВСЕХ НАШИХ ПОБЕД!

ПАРТИЯ – УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ!

Лысый человек в украинской «писанке» сказал в микрофон:

– Слово для приветствия предоставляется летчику-космонавту СССР, полковнику Северцеву Андрею Васильевичу! Урррааа!

Вся площадь взорвалась многоголосым ревом:

– Уррааа!

Я подошел к микрофону. Откашлялся. Площадь затихла. Как говорят, пролетевшую муху было бы слышно. Что им сказать? Не знаю. Явно, что это не земля и это не земляне, но как они похожи на моих земляков. Все один к одному. Я протянул руку к лицу, чтобы снять очки, но лысый перехватил мою руку и сказал тихо:

– Вы обещали не снимать очки.

Я кивнул головой в знак согласия и стал говорить то, что от меня хотели слышать:

– Товарищи! Дорогие товарищи! (бурные аплодисменты). Позвольте мне от вашего имени и от себя лично выразить искреннюю благодарность Центральному Комитету и Политбюро нашей партии за заботу, проявленную в развитии космоса! (бурные и продолжительные аплодисменты).

Я что-то говорил еще, что-то из того, что помнил с политзанятий, кого-то благодарил, в чем-то клялся и все мои фразы перемежались аплодисментами.

После меня выступили работница, рабочий и лысый в вышитой рубашке. Потом меня подхватили на руки и понесли к ожидавшей открытой машине. В машине меня возили по городу. Стоявший на тротуарах народ громко приветствовал меня.

Я смотрел на город и узнавал его и не узнавал. Он был похож на тот город, в котором я родился, на наш областной центр, на тот город, где я учился и на Москву. Все причудливо смешалось в одном месте. Недалеко от моего дома в районном центре Центральной России была станция метро «Северцевская». Чудно.

Я попросил остановить автомашину около моего дома. Из дома вышли мои отец и мать.

– С приездом, Андрей, – сказал отец, а мать уткнулась головой в мою грудь.

Я их уже давно не видел, а здесь они были такими же, какими я их видел в последний раз.

– Отец, чего мы здесь стоим на улице? – сказала мама. – Веди сына в дом, стол накрыт и там все, как ты любишь.

Лысый мужчина в косоворотке попрощался со мной и уехал дальше, а я остался с родителями. Дома все было так же. Пятиэтажная «хрущевка», двухкомнатная квартира, смежные комнатки, из «зала» выход на балкончик, маленькая кладовка, кухня, чуть побольше этой кладовки, и совмещенный с ванной санузел, в котором мог размещаться, то есть мыться или отправлять естественные надобности, только один человек. У нас почти весь СССР жил в таких домах или в бараках, неизвестно какого года постройки. Если бы не война, так бы в бараках и жили до первого выхода человека на Луну.

Стол был накрыт так, как во время моего каждого приезда в отпуск: пельмени, соленые грибы со сметаной и с луком, соленое сало, черный хлеб, селедка с маслом и луком. Вроде бы и непритязательный стол, но пища здоровая и экологически чистая, а на столе еще и бутылочка «Московской» водки за два рубля восемьдесят семь копеек. Только что из холодильника. Как это говорят? «Тут и ленивый не мог устоять».

Я знал, что у матушки в холодильнике есть еще и холодец, и маринованный хрен к нему, а у отца на ниточке вялится соленая рыбка, чтобы завтра на второй завтрак сходить попить с ней пивка «Жигулевского» в пельменную в соседнем доме.

Я сел к столу. Выпили с отцом. Мать, как всегда, пригубила, и я набросился на все то, что было на столе. Ел и не мог наесться. Выпили по второй, сразу по третьей, как говаривал отец, – между второй и третьей пуля не должна пролететь, – закусили и откинулись на спинку стула передохнуть и перекурить.

– Как дома, сын? – спросил отец.

– Без слов, – ответил я, махнув неопределенно рукой. – А это кто? – спросил я, указав на девушку, сидевшую с нами за столом.

– Это? – переспросил отец. – Это Наташа, она живет неподалеку и хочет выйти за тебя замуж.

– То есть, как это замуж? – удивился я.

– Очень просто, – сказал отец, – пойдете в бюро записи актов гражданского состояния, если не забыл, то это называется ЗАГС, вас там распишут, выдадут удостоверение и будете жить-поживать и добра наживать. Сейчас вот и решим, завтра в ЗАГС пойдете или чуть позже.